Долгие годы в школе нам вдалбливали презрительное отношение к самому понятию "домострой". Это отношение к нему начало складываться в дворянской, а потом в разночинной среде, под влиянием западных, в том числе французских революционных идей.
А ведь "Домострой", впервые составленный при Иване Грозном, был огромным культурным достижением России, поскольку в нем закреплялись и регламентировались наиболее рациональные, проверенные веками, традиционные отношения в семье. Под руководством Церкви из всего многообразия обычаев и традиций отбирались наиболее гуманистические и наиболее пригодные к русскому пониманию и быту. Не случайно "Домострой", как главная книга для семейного пользования, дожил в России до XX века.
Однако, казаками давно сказано: "Писанный закон умирает". Можно развить эту мысль так: во-первых, раз народный обычай или традиция фиксируется, значит они уже не общеприняты (на живой обычай не обращают внимания, так как он повсеместен и сам собой разумеется); во-вторых, раз и навсегда закрепленный письменно, он останавливается в развитии и может быть точно так же, только письменно, отменен или заменен на новый, в то время как в обычае живом изменения происходят медленно, незаметно и не вызывают ни недоумения, ни сопротивления. И наконец, обычай, возведенный в степень государственного закона, неизбежно вызывает желание ему противоречить.
У казаков не было письменного домостроя, но он существовал и был неоспорим, как руководство, избавляющее от многих лишних забот и проблем, обременяющих создание и существование семьи.
А ведь "Домострой", впервые составленный при Иване Грозном, был огромным культурным достижением России, поскольку в нем закреплялись и регламентировались наиболее рациональные, проверенные веками, традиционные отношения в семье. Под руководством Церкви из всего многообразия обычаев и традиций отбирались наиболее гуманистические и наиболее пригодные к русскому пониманию и быту. Не случайно "Домострой", как главная книга для семейного пользования, дожил в России до XX века.
Однако, казаками давно сказано: "Писанный закон умирает". Можно развить эту мысль так: во-первых, раз народный обычай или традиция фиксируется, значит они уже не общеприняты (на живой обычай не обращают внимания, так как он повсеместен и сам собой разумеется); во-вторых, раз и навсегда закрепленный письменно, он останавливается в развитии и может быть точно так же, только письменно, отменен или заменен на новый, в то время как в обычае живом изменения происходят медленно, незаметно и не вызывают ни недоумения, ни сопротивления. И наконец, обычай, возведенный в степень государственного закона, неизбежно вызывает желание ему противоречить.
У казаков не было письменного домостроя, но он существовал и был неоспорим, как руководство, избавляющее от многих лишних забот и проблем, обременяющих создание и существование семьи.
Казачий домострой: Старики
Хранителями обычаев были старики. Не занимая никакой официальной должности в структуре казачьего самоуправления, они всегда играли громадную роль в общественном мнении, которое и было основой казачьей- демократии. Без одобрения стариков ни одно распоряжение атамана или Правления не выполнялось.
При словах "старики сумлеваются" или "дяды не велят!", вопросы отпадали сами собой.
Принимая какое-либо решение, Атаман обязательно советовался со стариками и заручался их поддержкой. Таким образом, не обладая никакими юридическими или законодательными правами, старики были памятью и совестью станицы и играли в ней значительную роль.
Обычно "в старики" выходили по заслугам и по возрасту. Это были люди в большинстве своем старше 63 лет. Именно к этому времени казак бывал уволен от службы и освобожден от всех войсковых повинностей, и по выборам на сходе не числится отставным казаком, т. е. освобождается и от денежных повинностей. Как правило, это были казаки крепких исправных семей, с достатком, где в их труде не нуждались, или заслуженные воины, жившие на пенсию.
Они составляли род законодательного собрания и службу постоянного наблюдения за жизнью и нравственностью станицы, воспринимая собственное свое положение как продолжение казачьей службы Богу и Отечеству, под которым подразумевались в первую очередь станичники или родные хуторяне, т. е. станичное общество.
Служба стариков состояла в том, что с рассвета до заката, когда на станичные улицы выходил караул, они при хорошей погоде сидели на майдане на специальной скамье у церковной ограды, а в ненастье и зимой - в станичном правлении.
Внутреннее распределение обязанностей среди постоянного состава стариков никак не оговаривалось и устанавливалось само собой.
Поскольку служба стариков требовала полной самоотдачи, то немощные или неспособные от нее сами устранялись. Таким образом, совет стариков действовал постоянно и непрерывно. Во время войны некоторые старики уходили из собственных домов и ночевали либо в станичном правлении, давая отдохнуть караульным, либо в церкви, где, сменяя друг друга; непрерывно молились. Занять место на скамье у церковной ограды мог не любой старик преклонного возраста, а только "дельный и толковый". Когда старик совсем слабел, он приходил изредка, встречаемый всегода с уважением и как равный. Скамья была небольшая, но до старости у казаков доживали только очень удачливые мужчины...
В приграничных станицах во время нападения на станицы врага старики оставались на майдане, координируя боевые действия защитников, вселяя уверенность в победе своим невозмутимым спокойствием. Поскольку майдан и церковь находились в центре станицы, то при нападении старики погибали в числе последних защитников, как правило, в церковном алтаре, защищая святыню. Не отступали и не покидали станицу или хутор никогда. Так, старики нескольких станиц ушли на дно Цимлянского водохранилища, не покинув скамьи на майдане.
Во время репрессий Гражданской войны красные расстреливали стариков в первую очередь, таким образом сразу лишая станицу памяти, совести и веры...
Старики пользовались заслуженным уважением и искренней любовью. Они особенно щепетильны были в одежде, всегда опрятной и исправной. Приметой старика был посох, который являлся символом его положения. Старик обязан был быть приветлив, немногословен, значителен. Как правило, старики не курили вообще, и никто не мог закурить ни рядом с их скамьей, ни в церковной ограде.
Передвигались старики по станице мало, памятуя, что течение реки понятнее тому, кто неподвижно стоит на берегу, а не бежит за водою. В гости друг к другу ходили редко. Совместные отмечали только особо значительные даты. Поэтому, если по улице шел человек, опираясь на посох, ему уступали дорогу даже вооруженные казаки, ибо он скорее всего следовал по делу или по просьбе Атамана.
Общение со стариками требовало определенного знания правил вежливости. Младший никогда не обращался к старшему без предварительного разрешения. Без разрешения стариков не мог сесть даже Атаман. При них казаки строевых возрастов, при погонах, стояли по стойке "смирно", нестроевых возрастов и без формы - сняв шапку.
На майдане старики вставали со скамьи только тогда, когда в церковь проходил священник или полный Георгиевский кавалер. Атамана и наиболее уважаемых людей приветствовали, приподнимая картузы. Сесть на их скамейку мог только Атаман, что означало его желание что-то спросить у стариков или обратиться к ним с просьбой.
Часто совершали они своеобразные инспекционные посещения бедных, неблагополучных семей. Могли прийти в дом к богатому казаку с тем, чтобы попросить помощь для вдовы или средства на поддержание какого-нибудь предприятия, снимая с Атамана эту необходимую, но неприятную для него обязанность.
Особое отношение было у них к детям. Так, наиболее смышленого паренька старше 10 лет они могли пригласить "посидеть с ними на лавочке" несколько часов или день. Это бывало своеобразной наукой и означало, что старики видят в этом казачонке будущего хранителя обычаев. Часто экзаменовали детей на знание молитв, расспрашивали, как дела в школе. И если бывали удовлетворены ответом, то одаривали ребенка каким-нибудь нехитрым угощением или игрушкой: куском сахара, яблоком, конфетой, свистулькой или волчком.
Гостинцы эти брались, как правило, из того, чем одаривали стариков проходившие мимо казаки.
- Вот, господа старики, не побрезгуйте моим яблочком или пряниками... - говорил казак, неся фрукты или овощи от первого урожая в церковь. Старики всегда брали, но сами не ели, а раздаривали детям.
Старики могли взять деньги от казака, желающего "дать на бедных", и решали, кому из малоимущих или какой вдове деньги передать. В такие дома без гостинца не ходили.
Приход старика в дом бывал всегда событием: либо радостным, либо строгим предупреждением, после которого обычно следовал вызов к Атаману и наказание, в случае, если провинившиеся "прихоти свои и химеры" не оставляли.
"Отобедать" старики всегда отказывались, изредка соглашались (в знак особого расположения) выпить чаю, что для старика было поводом по мельчайшим приметам удостовериться, сыты ли дети, не обижают ли сироту, взятую в дом, и т. д.
Старики могли усовестить и устыдить. Они же могли ходатайствовать перед Атаманом о выдаче в ту или иную семью ссуды или иной помощи. О замечании, полученном от старика, ребенок был обязан тут же сообщить родителям, а взрослый - Атаману или священнику на исповеди. Субординация выдерживалась строго. В мирное время возраст играл большую роль, чем воинское звание на войне и в службе.
Спеть песню или выпить вина старик мог только в окружении своих "годков" и никогда с младшими, если это специально не оговаривалось как поощрение молодым. Обусловливалось это еще и тем, что старики строго соблюдали все посты, а многие придерживались монашеского чина и не ели убоины вообще.
В собственном доме они бывали несколько удалены от семьи. По возрасту они могли быть прадедами, но хотя правнуки их обожали, сами старались своею стариковской любовью детей не обременять. Жили особняком в отдельных комнатах или углах, питались отдельно, в семейные дела старались не входить, обременяя женщин только тем, что после бани сдавали им свое белье, получая чистое.
Когда старик умирал, в траур погружалась вся станица. При несении гроба под левый угол становился Атамчи, под правый - старший сын.
Патриарх в доме жил на положении уважаемого, почитаемого постояльца, главою же семьи был Сам.
Он считался старшим. На нем, собственно, держалось все хозяйство и материальное благосостояние семьи. На положение старика он переходил либо по возрасту, либо "овдовев. Распределение ролей в семье было ясным уже из того, как семья усаживалась за стол. Особенно строго это соблюдалось в Праздничные дни.
Хранителями обычаев были старики. Не занимая никакой официальной должности в структуре казачьего самоуправления, они всегда играли громадную роль в общественном мнении, которое и было основой казачьей- демократии. Без одобрения стариков ни одно распоряжение атамана или Правления не выполнялось.
При словах "старики сумлеваются" или "дяды не велят!", вопросы отпадали сами собой.
Принимая какое-либо решение, Атаман обязательно советовался со стариками и заручался их поддержкой. Таким образом, не обладая никакими юридическими или законодательными правами, старики были памятью и совестью станицы и играли в ней значительную роль.
Обычно "в старики" выходили по заслугам и по возрасту. Это были люди в большинстве своем старше 63 лет. Именно к этому времени казак бывал уволен от службы и освобожден от всех войсковых повинностей, и по выборам на сходе не числится отставным казаком, т. е. освобождается и от денежных повинностей. Как правило, это были казаки крепких исправных семей, с достатком, где в их труде не нуждались, или заслуженные воины, жившие на пенсию.
Они составляли род законодательного собрания и службу постоянного наблюдения за жизнью и нравственностью станицы, воспринимая собственное свое положение как продолжение казачьей службы Богу и Отечеству, под которым подразумевались в первую очередь станичники или родные хуторяне, т. е. станичное общество.
Служба стариков состояла в том, что с рассвета до заката, когда на станичные улицы выходил караул, они при хорошей погоде сидели на майдане на специальной скамье у церковной ограды, а в ненастье и зимой - в станичном правлении.
Внутреннее распределение обязанностей среди постоянного состава стариков никак не оговаривалось и устанавливалось само собой.
Поскольку служба стариков требовала полной самоотдачи, то немощные или неспособные от нее сами устранялись. Таким образом, совет стариков действовал постоянно и непрерывно. Во время войны некоторые старики уходили из собственных домов и ночевали либо в станичном правлении, давая отдохнуть караульным, либо в церкви, где, сменяя друг друга; непрерывно молились. Занять место на скамье у церковной ограды мог не любой старик преклонного возраста, а только "дельный и толковый". Когда старик совсем слабел, он приходил изредка, встречаемый всегода с уважением и как равный. Скамья была небольшая, но до старости у казаков доживали только очень удачливые мужчины...
В приграничных станицах во время нападения на станицы врага старики оставались на майдане, координируя боевые действия защитников, вселяя уверенность в победе своим невозмутимым спокойствием. Поскольку майдан и церковь находились в центре станицы, то при нападении старики погибали в числе последних защитников, как правило, в церковном алтаре, защищая святыню. Не отступали и не покидали станицу или хутор никогда. Так, старики нескольких станиц ушли на дно Цимлянского водохранилища, не покинув скамьи на майдане.
Во время репрессий Гражданской войны красные расстреливали стариков в первую очередь, таким образом сразу лишая станицу памяти, совести и веры...
Старики пользовались заслуженным уважением и искренней любовью. Они особенно щепетильны были в одежде, всегда опрятной и исправной. Приметой старика был посох, который являлся символом его положения. Старик обязан был быть приветлив, немногословен, значителен. Как правило, старики не курили вообще, и никто не мог закурить ни рядом с их скамьей, ни в церковной ограде.
Передвигались старики по станице мало, памятуя, что течение реки понятнее тому, кто неподвижно стоит на берегу, а не бежит за водою. В гости друг к другу ходили редко. Совместные отмечали только особо значительные даты. Поэтому, если по улице шел человек, опираясь на посох, ему уступали дорогу даже вооруженные казаки, ибо он скорее всего следовал по делу или по просьбе Атамана.
Общение со стариками требовало определенного знания правил вежливости. Младший никогда не обращался к старшему без предварительного разрешения. Без разрешения стариков не мог сесть даже Атаман. При них казаки строевых возрастов, при погонах, стояли по стойке "смирно", нестроевых возрастов и без формы - сняв шапку.
На майдане старики вставали со скамьи только тогда, когда в церковь проходил священник или полный Георгиевский кавалер. Атамана и наиболее уважаемых людей приветствовали, приподнимая картузы. Сесть на их скамейку мог только Атаман, что означало его желание что-то спросить у стариков или обратиться к ним с просьбой.
Часто совершали они своеобразные инспекционные посещения бедных, неблагополучных семей. Могли прийти в дом к богатому казаку с тем, чтобы попросить помощь для вдовы или средства на поддержание какого-нибудь предприятия, снимая с Атамана эту необходимую, но неприятную для него обязанность.
Особое отношение было у них к детям. Так, наиболее смышленого паренька старше 10 лет они могли пригласить "посидеть с ними на лавочке" несколько часов или день. Это бывало своеобразной наукой и означало, что старики видят в этом казачонке будущего хранителя обычаев. Часто экзаменовали детей на знание молитв, расспрашивали, как дела в школе. И если бывали удовлетворены ответом, то одаривали ребенка каким-нибудь нехитрым угощением или игрушкой: куском сахара, яблоком, конфетой, свистулькой или волчком.
Гостинцы эти брались, как правило, из того, чем одаривали стариков проходившие мимо казаки.
- Вот, господа старики, не побрезгуйте моим яблочком или пряниками... - говорил казак, неся фрукты или овощи от первого урожая в церковь. Старики всегда брали, но сами не ели, а раздаривали детям.
Старики могли взять деньги от казака, желающего "дать на бедных", и решали, кому из малоимущих или какой вдове деньги передать. В такие дома без гостинца не ходили.
Приход старика в дом бывал всегда событием: либо радостным, либо строгим предупреждением, после которого обычно следовал вызов к Атаману и наказание, в случае, если провинившиеся "прихоти свои и химеры" не оставляли.
"Отобедать" старики всегда отказывались, изредка соглашались (в знак особого расположения) выпить чаю, что для старика было поводом по мельчайшим приметам удостовериться, сыты ли дети, не обижают ли сироту, взятую в дом, и т. д.
Старики могли усовестить и устыдить. Они же могли ходатайствовать перед Атаманом о выдаче в ту или иную семью ссуды или иной помощи. О замечании, полученном от старика, ребенок был обязан тут же сообщить родителям, а взрослый - Атаману или священнику на исповеди. Субординация выдерживалась строго. В мирное время возраст играл большую роль, чем воинское звание на войне и в службе.
Спеть песню или выпить вина старик мог только в окружении своих "годков" и никогда с младшими, если это специально не оговаривалось как поощрение молодым. Обусловливалось это еще и тем, что старики строго соблюдали все посты, а многие придерживались монашеского чина и не ели убоины вообще.
В собственном доме они бывали несколько удалены от семьи. По возрасту они могли быть прадедами, но хотя правнуки их обожали, сами старались своею стариковской любовью детей не обременять. Жили особняком в отдельных комнатах или углах, питались отдельно, в семейные дела старались не входить, обременяя женщин только тем, что после бани сдавали им свое белье, получая чистое.
Когда старик умирал, в траур погружалась вся станица. При несении гроба под левый угол становился Атамчи, под правый - старший сын.
Патриарх в доме жил на положении уважаемого, почитаемого постояльца, главою же семьи был Сам.
Он считался старшим. На нем, собственно, держалось все хозяйство и материальное благосостояние семьи. На положение старика он переходил либо по возрасту, либо "овдовев. Распределение ролей в семье было ясным уже из того, как семья усаживалась за стол. Особенно строго это соблюдалось в Праздничные дни.
Казачий домострой: Застолица
У окна, ближе к образам, в торце стола сидел Сам - отец семейства, человек на возрасте. Слева от него под образами - отец, за которым сын почтительно ухаживает. Обычно старик съедает что-то и уходит к себе или вообще не садится столу. В этом случае обедать ему подают в "келий", в его каморку. Тогда слева от Самого сидит уважаемый гость или гости. Далее справа и еле - вдоль стола, по убывающей: старшие сыновья, средние сыновья, младшие сыновья. В некоторых случаях, по правой стороне - сыновья, по левой - зятья. Затем старшие дочери и снохи, средние дочери, младшие, внуки, замыкает стол Сама - жена хозяина, рядом с нею "баушки" и старшая "бауш-ка" - мать хозяина дома или теща и гостьи - родственницы хозяина и хозяйки.
С этого конца, который в бедных домах ближе к печке, а в зажиточных - к кухне, подается еда, здесь женщины могут вставать и убирать посуду.
Следует заметить, что большинство казаков разных войск всегда ели из своей посуды, хотя, как это было принято в старые времена, были семьи, где обедали из одной миски. И в таких случаях подавались две разные посуды - для мужчин и для женщин с детьми.
Еда разносилась или передавалась по столу следующим образом: Самому - отцу. Он ставил тарелку перед стариком, затем - перед гостем или перед тем, кого хотел отметить и почтить. Например, могло быть так, что отец первую тарелку ставил перед младшим сыном или внуком, который в этот день отличился.
После того, как еда была расставлена, Сам призывал к молитве. Иногда читал ее он, но чаще поручал кому-нибудь из младших детей. Затем разрешал садиться и разрезал каравай хлеба, раздавая ломти.
Оброненный кусок хлеба следовало поднять, поцеловать, прочитать молитву или сказать "Господи, прости!".
Обычно за столом ели молча. В Великий пост во время обеда читалось Писание. Обычно читал старик или кто-то из детей. После обеда читалась благодарственная молитва, подавался чай или на юге Дона - кофе. После благодарственной молитвы за столом разрешалось разговаривать, поскольку это уже считалось не обедом, а угощением.
Этот обычай соблюдался строжайшим образом, причем чем проще и беднее была семья, тем в большей чистоте соблюдался чин застолицы.
Только невежа мог начать есть прежде, чем опустит ложку в еду Сам, независимо - его это тарелка или общая миска.
При еде из общей посуды свято соблюдался принцип старшинства. Ели в два приема: сначала "юшку", затем по стуку старшего о край посуды разбирали мясо и овощи ("гущу таскать").
Ложку ко рту несли неторопясь, подставляли снизу ломоть хлеба.
Того же порядка придерживались в армии, где ели, в основном, из общей посуды. Особо ели кашу - по кругу, забирая ложкой с краев, где она успевала остыть. Старообрядцы, коих по некоторым данным в казаках 40%, в армии получали разрешение есть из своей посуды, им разливали первыми. Они же и в гости ходили со своими чашками и ложками. А своим гостям подавали еду в специальной "поганой" посуде. Кстати, это слово не оскорбительное. "Паган" по-латыни означает "другой веры".
Казаки были чрезвычайно веротерпимы. Потому гость усаживался за стол рядом с хозяином независимо от того, какой он веры. И если в дом бывал зван мусульманин или еврей, то старались не готовить блюд из свинины, чтобы не* ставить гостя в неудобное положение.
Праздничная застолица строилась тем же порядком, с той только разницей, что столов накрывалось больше и гости сидели вперемешку с хозяевами. Два принципа соблюдались строжайше: женщины - отдельно от мужчин, и по-старшинству.
Для молодежи ставился отдельный стол, причем имелась в виду только мужская молодежь, незамужние девушки сидели рядом с матерями и тетками.
На столе перед молодежью никогда не было ни вина, ни пива. Кстати, бутылка на столе - это не казачий обычай! Вином в застолицу "обносили". Отсюда разница, звучащая в словах "поднос" и "разнос". Поднос несут одной рукой, а разнос - это огромный поднос с двумя боковыми ручками, который двое казаков носят вокруг стола или позади свадьбы. Они же разливают вино. Бутылки (несколько штук) стоят на столе только перед Самим, который собственноручно наливает уважаемым гостям, передает бутылки старикам и командует, когда обносить. Таким образом строго регулировалось количество спиртного за столом.
О вине следует сказать особо, поскольку у казаков существовала древнейшая культура вина и винопития, обусловленная не только обычаями, строго регулируемая различными запретами, но и осознанная философски.
От застолицы, где собиралась вся семья или даже весь род, отличалась беседа.
У окна, ближе к образам, в торце стола сидел Сам - отец семейства, человек на возрасте. Слева от него под образами - отец, за которым сын почтительно ухаживает. Обычно старик съедает что-то и уходит к себе или вообще не садится столу. В этом случае обедать ему подают в "келий", в его каморку. Тогда слева от Самого сидит уважаемый гость или гости. Далее справа и еле - вдоль стола, по убывающей: старшие сыновья, средние сыновья, младшие сыновья. В некоторых случаях, по правой стороне - сыновья, по левой - зятья. Затем старшие дочери и снохи, средние дочери, младшие, внуки, замыкает стол Сама - жена хозяина, рядом с нею "баушки" и старшая "бауш-ка" - мать хозяина дома или теща и гостьи - родственницы хозяина и хозяйки.
С этого конца, который в бедных домах ближе к печке, а в зажиточных - к кухне, подается еда, здесь женщины могут вставать и убирать посуду.
Следует заметить, что большинство казаков разных войск всегда ели из своей посуды, хотя, как это было принято в старые времена, были семьи, где обедали из одной миски. И в таких случаях подавались две разные посуды - для мужчин и для женщин с детьми.
Еда разносилась или передавалась по столу следующим образом: Самому - отцу. Он ставил тарелку перед стариком, затем - перед гостем или перед тем, кого хотел отметить и почтить. Например, могло быть так, что отец первую тарелку ставил перед младшим сыном или внуком, который в этот день отличился.
После того, как еда была расставлена, Сам призывал к молитве. Иногда читал ее он, но чаще поручал кому-нибудь из младших детей. Затем разрешал садиться и разрезал каравай хлеба, раздавая ломти.
Оброненный кусок хлеба следовало поднять, поцеловать, прочитать молитву или сказать "Господи, прости!".
Обычно за столом ели молча. В Великий пост во время обеда читалось Писание. Обычно читал старик или кто-то из детей. После обеда читалась благодарственная молитва, подавался чай или на юге Дона - кофе. После благодарственной молитвы за столом разрешалось разговаривать, поскольку это уже считалось не обедом, а угощением.
Этот обычай соблюдался строжайшим образом, причем чем проще и беднее была семья, тем в большей чистоте соблюдался чин застолицы.
Только невежа мог начать есть прежде, чем опустит ложку в еду Сам, независимо - его это тарелка или общая миска.
При еде из общей посуды свято соблюдался принцип старшинства. Ели в два приема: сначала "юшку", затем по стуку старшего о край посуды разбирали мясо и овощи ("гущу таскать").
Ложку ко рту несли неторопясь, подставляли снизу ломоть хлеба.
Того же порядка придерживались в армии, где ели, в основном, из общей посуды. Особо ели кашу - по кругу, забирая ложкой с краев, где она успевала остыть. Старообрядцы, коих по некоторым данным в казаках 40%, в армии получали разрешение есть из своей посуды, им разливали первыми. Они же и в гости ходили со своими чашками и ложками. А своим гостям подавали еду в специальной "поганой" посуде. Кстати, это слово не оскорбительное. "Паган" по-латыни означает "другой веры".
Казаки были чрезвычайно веротерпимы. Потому гость усаживался за стол рядом с хозяином независимо от того, какой он веры. И если в дом бывал зван мусульманин или еврей, то старались не готовить блюд из свинины, чтобы не* ставить гостя в неудобное положение.
Праздничная застолица строилась тем же порядком, с той только разницей, что столов накрывалось больше и гости сидели вперемешку с хозяевами. Два принципа соблюдались строжайше: женщины - отдельно от мужчин, и по-старшинству.
Для молодежи ставился отдельный стол, причем имелась в виду только мужская молодежь, незамужние девушки сидели рядом с матерями и тетками.
На столе перед молодежью никогда не было ни вина, ни пива. Кстати, бутылка на столе - это не казачий обычай! Вином в застолицу "обносили". Отсюда разница, звучащая в словах "поднос" и "разнос". Поднос несут одной рукой, а разнос - это огромный поднос с двумя боковыми ручками, который двое казаков носят вокруг стола или позади свадьбы. Они же разливают вино. Бутылки (несколько штук) стоят на столе только перед Самим, который собственноручно наливает уважаемым гостям, передает бутылки старикам и командует, когда обносить. Таким образом строго регулировалось количество спиртного за столом.
О вине следует сказать особо, поскольку у казаков существовала древнейшая культура вина и винопития, обусловленная не только обычаями, строго регулируемая различными запретами, но и осознанная философски.
От застолицы, где собиралась вся семья или даже весь род, отличалась беседа.
Казачий домострой: Беседа
Беседа - особый род празднования. Бывали мужские и женские беседы, на них собирались, в основном, ровесники, односумы, как назывались у казаков сослуживцы. Были беседы, на которые собирались молодые казаки, если один из них собирался жениться; были беседы жалмерок и вдов; были беседы стариков. Как правило, мужские беседы проходили летом в степи или саду. Женские - в саду или горнице. Если первые - как бы вдали от семьи и дома, то вторые - только под прикрытием чувала.
На беседу вскладчину покупалось вино и закуска, выбирался называемый в шутку "гулебный атаман" - заводила. В помощь ему гулебный есаулец и кошевой-виночерпий. Это был как бы "Казачий круг", но шутливый, хотя и он позволял соблюдать порядок. Собственно заводила следил за погядком, предоставял слово, гулебный есаулец следил за порядком, а кошевой разливал вино и выдавал закуску.
Беседа молодых казаков всегда была посвящена какому-нибудь определенному событию, скажем, предстоящей свадьбе или полученной на службе награде. Вся беседа проходила в. шутливой атмосфере, причем гулебный атаман сам, как правило, не пил. Во всяком случае, когда все хмелели, он и есаулец оставались трезвыми. Кошевой пил через раз, а пили по команде и чаще всего вкруговую, то есть из одной чарки, которой черпали из ведра. Чарка принадлежала лично кошевому или атаману, и он обязан был сохранять ее до следующей беседы. Потеря чарки была серьезным проступком, после которого бывший кошевой от должности отстранялся - "казну не блюдет".
При беседе обязательно пели и плясали. Если кто-то "слабела, ему по общему решению больше пить не давали. Перепивших держали в степи до утра, пока они не высыпались и не трезвели. Или, если вести было недалеко, вели домой задами и огородами. Пьяный казак мог так "ославиться", что могла расстроиться и женитьба.
Появление на улице в нетрезвом виде, когда казак не способен был контролировать себя, считалось очень серьезным проступком. Можно было попасть под караул и отлежаться до утра в холодной, что, как правило, кончалось штрафом.
Повторный проступок заканчивался поркой.
Следует особо отметить разницу в наказаниях: если малолетку могли пожалеть и передать отцу, а уж он разбирался со всеми участниками попойки, то казак второй очереди обязательно наказывался.
Казака наказывали не за то, что он пил, считалось, что пришедшие с войны имеют право "гулять", как гуляли и пришедшие со службы и мобилизованные, а за появление в неисправном виде.
В стариковской беседе могли выпить и спеть только в кругу близких по возрасту, с "годками". Обычно это происходило летом, после Петровского поста, когда в сельскохозяйственных работах бывал небольшой перерыв. Собирались вечером в саду, ставили самовар, доставали небольшой боченок старой наливки, из которой за всю беседу выливали по сдной-две стопки на человека - "за упокой и во здравие". Пили не до дна, при многочисленных тостах. На "веселую беседу", когда собирались попеть, нанимали "дишканта", молодого казака или казаченка, подголоска. Это считалось работой, и ему платили как нанятому музыканту на свадьбе.
Женскую беседу обычно устраивали жалмерки - женщины, чьи мужья были на службе, или вдовы. Их "беседы" проходили при закрытых дверях и не поощрялись. Проходили они наподобие мужских, чаще всего приурочиваясь к какой-нибудь дате - именинам или дням поминовения, к святкам ипи иному празднику.
И если женские беседы вдов не одобрялись, но не преследовались, то пребывание на них девушки или замужней женщины, ушедшей из дома скоротать вечерок без мужа строго осуждалось.
Жена бывала наказуема мужем, за незамужнюю девушку, кроме нее, "таска" ждала ее мать, крестную, старших сестер и теток.
Праздников было много. Праздники были обязательной частью быта. Все они были различны. Праздновались по-разному, включая и разные обязательные кушанья. Каждый из этих праздников строился по особому ритуалу, который требует специального описания, так как в нем ярко отражались взгляды и характер казаков.
Но была общая обязательная черта всех праздников и "гостеваний". Они никогда не отмечались в одиночку, но обязательно в кругу родни и сослуживцев-однополчан. Очень редкие праздники отмечались отдельно юношами и девушками (девичники, посиделки и т. д.). Общим правилом было то, что семейные люди поодиночке в гости не ходили, хотя там, в гостях, друг с другом почти не общались: женщины сидели и разговаривали с женщинами, а мужчины - с мужчинами.
Казаки очень бережно относились к собственному достоинству и боялись оскорбить достоинство других. Этим и обусловливалось, например, то, что мужчины и женщины за столом сидели отдельно. Чтобы подвыпившие казаки не "глазели на чужих жен" и не рождали ревность в своих односумах, с которыми им, может быть, завтра предстояло рядом умирать. Люди военные, привычные к бою, казаки были горячи и скоры на руку... Потому при всех встречах за столом положено было снимать личное оружие и оставлять его в прихожей под присмотром часового. Это относилось даже к заседаниям казачьих штабов или обедам офицеров.
На беседу вскладчину покупалось вино и закуска, выбирался называемый в шутку "гулебный атаман" - заводила. В помощь ему гулебный есаулец и кошевой-виночерпий. Это был как бы "Казачий круг", но шутливый, хотя и он позволял соблюдать порядок. Собственно заводила следил за погядком, предоставял слово, гулебный есаулец следил за порядком, а кошевой разливал вино и выдавал закуску.
Беседа молодых казаков всегда была посвящена какому-нибудь определенному событию, скажем, предстоящей свадьбе или полученной на службе награде. Вся беседа проходила в. шутливой атмосфере, причем гулебный атаман сам, как правило, не пил. Во всяком случае, когда все хмелели, он и есаулец оставались трезвыми. Кошевой пил через раз, а пили по команде и чаще всего вкруговую, то есть из одной чарки, которой черпали из ведра. Чарка принадлежала лично кошевому или атаману, и он обязан был сохранять ее до следующей беседы. Потеря чарки была серьезным проступком, после которого бывший кошевой от должности отстранялся - "казну не блюдет".
При беседе обязательно пели и плясали. Если кто-то "слабела, ему по общему решению больше пить не давали. Перепивших держали в степи до утра, пока они не высыпались и не трезвели. Или, если вести было недалеко, вели домой задами и огородами. Пьяный казак мог так "ославиться", что могла расстроиться и женитьба.
Появление на улице в нетрезвом виде, когда казак не способен был контролировать себя, считалось очень серьезным проступком. Можно было попасть под караул и отлежаться до утра в холодной, что, как правило, кончалось штрафом.
Повторный проступок заканчивался поркой.
Следует особо отметить разницу в наказаниях: если малолетку могли пожалеть и передать отцу, а уж он разбирался со всеми участниками попойки, то казак второй очереди обязательно наказывался.
Казака наказывали не за то, что он пил, считалось, что пришедшие с войны имеют право "гулять", как гуляли и пришедшие со службы и мобилизованные, а за появление в неисправном виде.
В стариковской беседе могли выпить и спеть только в кругу близких по возрасту, с "годками". Обычно это происходило летом, после Петровского поста, когда в сельскохозяйственных работах бывал небольшой перерыв. Собирались вечером в саду, ставили самовар, доставали небольшой боченок старой наливки, из которой за всю беседу выливали по сдной-две стопки на человека - "за упокой и во здравие". Пили не до дна, при многочисленных тостах. На "веселую беседу", когда собирались попеть, нанимали "дишканта", молодого казака или казаченка, подголоска. Это считалось работой, и ему платили как нанятому музыканту на свадьбе.
Женскую беседу обычно устраивали жалмерки - женщины, чьи мужья были на службе, или вдовы. Их "беседы" проходили при закрытых дверях и не поощрялись. Проходили они наподобие мужских, чаще всего приурочиваясь к какой-нибудь дате - именинам или дням поминовения, к святкам ипи иному празднику.
И если женские беседы вдов не одобрялись, но не преследовались, то пребывание на них девушки или замужней женщины, ушедшей из дома скоротать вечерок без мужа строго осуждалось.
Жена бывала наказуема мужем, за незамужнюю девушку, кроме нее, "таска" ждала ее мать, крестную, старших сестер и теток.
Праздников было много. Праздники были обязательной частью быта. Все они были различны. Праздновались по-разному, включая и разные обязательные кушанья. Каждый из этих праздников строился по особому ритуалу, который требует специального описания, так как в нем ярко отражались взгляды и характер казаков.
Но была общая обязательная черта всех праздников и "гостеваний". Они никогда не отмечались в одиночку, но обязательно в кругу родни и сослуживцев-однополчан. Очень редкие праздники отмечались отдельно юношами и девушками (девичники, посиделки и т. д.). Общим правилом было то, что семейные люди поодиночке в гости не ходили, хотя там, в гостях, друг с другом почти не общались: женщины сидели и разговаривали с женщинами, а мужчины - с мужчинами.
Казаки очень бережно относились к собственному достоинству и боялись оскорбить достоинство других. Этим и обусловливалось, например, то, что мужчины и женщины за столом сидели отдельно. Чтобы подвыпившие казаки не "глазели на чужих жен" и не рождали ревность в своих односумах, с которыми им, может быть, завтра предстояло рядом умирать. Люди военные, привычные к бою, казаки были горячи и скоры на руку... Потому при всех встречах за столом положено было снимать личное оружие и оставлять его в прихожей под присмотром часового. Это относилось даже к заседаниям казачьих штабов или обедам офицеров.
Казачий домострой: Родство. Свойство. Побратимство.
Родство - близость по крови. Свойство - родство по женитьбе, по замужеству, родство по совместным крестинам: свойственниками становились кумовья (см. ниже). Побратимство - особая древняя обрядность, которая делала друзей, чаще всего однополчан, "братьями в духе". У казаков побратим зачастую почитался ближе родных братьев.
Родство.
Степени родства. Казак был обязан знать все степени родства и знать своих предков поименно. Этому много способствовали Поминальники, которые сохранились за иконой в киоте в каждой семье. Воспитание казака начиналось с семейных рассказов о жизни предков. На этом строили комплекс "СЛАВЫ", который стоял у казака в системе ценностей на первом месте, затем "ЧЕСТЬ" и лишь на третьем - "ЖИЗНЬ".
Предки - праотцы - люди за четвертым-пятым коленом родства, которые помнились поименно, если бывали СЛАВНЫ. Вы-50 страивалась расширяющаяся пирамида: Сам - Отец + Мать, 2 деда, 2 бабушки, 4 прадеда, 4 прабабушки, 8 прапрадедов, 8 прапрабабушек. Разумеется, более память удержать имен предков не могла, и запоминались только те, кто чем-то выделился. При женитьбе число родственников удваивалось. К отцу и матери добавлялись тесть и теща, а для жены - свекр и свекровь.
Поскольку семьи были очень многодетными, то в степени родства включались все братья и сестры мужа и жены. Соответственно, брат мужа - деверь, брат жены - шурин, сестра мужа - золовка, сестра жены - свояченица. Жена брата - невестка. Муж сестры - зять. По отношению к родителям жены (тестю и теще) - зять. По отношению к родителям мужа (свекру и свекрови) - сноха. Двое, женатые на сестрах, - свояки. Свояк же - муж свояченицы (но это родство третьей степени), равно как и женатые на двоюродных сестрах - двоюродные свояки (четвертая степень родства). Сестрин муж шурину своему и свояченице - свояк.
На Дону и на Урале употребляется словечко "своёк" - это, как правило, очень дальний родственник, степени родства которого не могут счесть, либо просто земляк. Шабер - двоюродный или троюродный брат жены и мужа, очень дальняя степень родства. Это слово, происходящее от славянского "сябр" - друг, иногда распространяется и просто на соседей, с которыми поддерживаются хорошие отношения.
Кроме этой прямой степени родства, родство бывало и многослойным, когда в него вступали братья и сестры отца и матери. Так, у казаков братья отца звались дядьями, братья матери - дядьками. Тетка, которая занималась воспитанием ребенка, получала название мамки, остальные - тети.
Учитывалось и родство по деду и бабушке. Их братья звались двоюродными дедушками, а сестры - двоюродными бабушками (соответственно троюродные и четвероюродные), а молодые для них - внучатыми племянниками, опять-таки и двоюродный внучатый племянник и четвероюродный. Отцы и матери мужа и жены между собой назывались сватами и сватьями.
Родство - близость по крови. Свойство - родство по женитьбе, по замужеству, родство по совместным крестинам: свойственниками становились кумовья (см. ниже). Побратимство - особая древняя обрядность, которая делала друзей, чаще всего однополчан, "братьями в духе". У казаков побратим зачастую почитался ближе родных братьев.
Родство.
Степени родства. Казак был обязан знать все степени родства и знать своих предков поименно. Этому много способствовали Поминальники, которые сохранились за иконой в киоте в каждой семье. Воспитание казака начиналось с семейных рассказов о жизни предков. На этом строили комплекс "СЛАВЫ", который стоял у казака в системе ценностей на первом месте, затем "ЧЕСТЬ" и лишь на третьем - "ЖИЗНЬ".
Предки - праотцы - люди за четвертым-пятым коленом родства, которые помнились поименно, если бывали СЛАВНЫ. Вы-50 страивалась расширяющаяся пирамида: Сам - Отец + Мать, 2 деда, 2 бабушки, 4 прадеда, 4 прабабушки, 8 прапрадедов, 8 прапрабабушек. Разумеется, более память удержать имен предков не могла, и запоминались только те, кто чем-то выделился. При женитьбе число родственников удваивалось. К отцу и матери добавлялись тесть и теща, а для жены - свекр и свекровь.
Поскольку семьи были очень многодетными, то в степени родства включались все братья и сестры мужа и жены. Соответственно, брат мужа - деверь, брат жены - шурин, сестра мужа - золовка, сестра жены - свояченица. Жена брата - невестка. Муж сестры - зять. По отношению к родителям жены (тестю и теще) - зять. По отношению к родителям мужа (свекру и свекрови) - сноха. Двое, женатые на сестрах, - свояки. Свояк же - муж свояченицы (но это родство третьей степени), равно как и женатые на двоюродных сестрах - двоюродные свояки (четвертая степень родства). Сестрин муж шурину своему и свояченице - свояк.
На Дону и на Урале употребляется словечко "своёк" - это, как правило, очень дальний родственник, степени родства которого не могут счесть, либо просто земляк. Шабер - двоюродный или троюродный брат жены и мужа, очень дальняя степень родства. Это слово, происходящее от славянского "сябр" - друг, иногда распространяется и просто на соседей, с которыми поддерживаются хорошие отношения.
Кроме этой прямой степени родства, родство бывало и многослойным, когда в него вступали братья и сестры отца и матери. Так, у казаков братья отца звались дядьями, братья матери - дядьками. Тетка, которая занималась воспитанием ребенка, получала название мамки, остальные - тети.
Учитывалось и родство по деду и бабушке. Их братья звались двоюродными дедушками, а сестры - двоюродными бабушками (соответственно троюродные и четвероюродные), а молодые для них - внучатыми племянниками, опять-таки и двоюродный внучатый племянник и четвероюродный. Отцы и матери мужа и жены между собой назывались сватами и сватьями.
Свойство
Свойственниками были люди, связанные духовным родством - восприемники, крестные отец и мать. Они между собой и по отношению к родителям крещенного звались кумовьями. Существовали два глагола, в которых суть действия - породниться и покумиться. Кумовство играло огромную роль в казачестве. Во многих случаях крестный отец и мать несли большую ответственность за крестника, чем его родители. Так, если казак оказывался бракованным по здоровью, то платил за него для найма замены отец, а если он проигрывал деньги в карты или был замечен в пьянстве, не ходил к исповеди - штрафы платил крестный. На нем лежала полная ответственность за духовное воспитание крестника и за обучение его воинскому искусству, ремеслам и верховой езде.
Между свойственниками запрещалась женитьба.
Особая роль выпадала на долю крестных, когда ребенок сиротел или умирал (погибал) один из родителей. В случае второго брака (соответственно место отца занимал отчим, матери - мачеха, а ребенок звался пасынком или падчерицей, в отличие от родных сына и дочери). Крестные неукоснительно контролировали жизнь крестника или крестницы и могли без разговоров забрать ребенка себе, если видели дурное с ним обращение.
Свойством, как правило, закреплялись отношения, сложившиеся по службе, по совместному труду. Поэтому особая роль принадлежала в казачестве еще одному обряду - побратимству.
А любили крестных обычно не меньше родителей, несмотря на то, что у особенно уважаемых людей число крестников исчислялось сотнями. Собственно религиозная задача крестного - молиться за крестников, что и делалось ими ежедневно по поминальной записи.
Свойственниками были люди, связанные духовным родством - восприемники, крестные отец и мать. Они между собой и по отношению к родителям крещенного звались кумовьями. Существовали два глагола, в которых суть действия - породниться и покумиться. Кумовство играло огромную роль в казачестве. Во многих случаях крестный отец и мать несли большую ответственность за крестника, чем его родители. Так, если казак оказывался бракованным по здоровью, то платил за него для найма замены отец, а если он проигрывал деньги в карты или был замечен в пьянстве, не ходил к исповеди - штрафы платил крестный. На нем лежала полная ответственность за духовное воспитание крестника и за обучение его воинскому искусству, ремеслам и верховой езде.
Между свойственниками запрещалась женитьба.
Особая роль выпадала на долю крестных, когда ребенок сиротел или умирал (погибал) один из родителей. В случае второго брака (соответственно место отца занимал отчим, матери - мачеха, а ребенок звался пасынком или падчерицей, в отличие от родных сына и дочери). Крестные неукоснительно контролировали жизнь крестника или крестницы и могли без разговоров забрать ребенка себе, если видели дурное с ним обращение.
Свойством, как правило, закреплялись отношения, сложившиеся по службе, по совместному труду. Поэтому особая роль принадлежала в казачестве еще одному обряду - побратимству.
А любили крестных обычно не меньше родителей, несмотря на то, что у особенно уважаемых людей число крестников исчислялось сотнями. Собственно религиозная задача крестного - молиться за крестников, что и делалось ими ежедневно по поминальной записи.
Побратимство.
Очень древний обычай, восходящий к дохристианским временам. Удивительно, что он. сохранился до наших дней почти без изменений таким, как его описывают античные авторы. Означал братство по духу, которое бывало крепче родства по крови. Как правило, побратимами становились люди, долгое время знающие друг друга, пережившие вместе какие-то особые невзгоды. На побратимов накладывались определенные обязанности. В древности побратим, если он был не женат, обязан был после смерти друга жениться на его вдове и т. д. Этот обычай ушел с язычеством, но вот обязанность побратима приходить на помощь всеми силами и средствами, даже без зова, и делает побратимство важнейшим обычаем наших дней. После смерти одного из побратимов другой обязан заботиться о его родителях и детях, как о своих.
Обряд братания. На рассвете двое казаков идут в степь или на курган-могилу. Становятся на колени и ждут восхода солнца. В момент, когда солнце показывается из-за горизонта, меняются нательными рубахами, целуют землю и читают трижды "Отче наш". Меняются нательными крестами. Этот обычай появился в глубокой древности, после принятия нашими предками христианства. Скифы, от которых казаки унаследовали этот обычай, смешивали кровь из надрезанных рук в чаше с вином и выпивали. Христианство запрещает обычаи, связанные с любым видом кровавой жертвы. Она заменяется обменом нательными крестами. Вино-питие заменяется совместным приходом к Св. Причастию. После обмена крестами, оборотясь к солнцу и стоя на коленях, вместе читают "Символ веры", положа друг другу руки на плечи. Затем троекратно целуются и далее идут в церковь к Исповеди и Причастию. Никаких клятв не произносят, и то, что два казака стали побратимами, для окружающих может быть тайной.
Иногда на войне, перед решающим боем происходило братание целого взвода или отделения. В таком случае казаки менялись не только крестами и рубахами, но и ладанками с родной землей.
Считалось, что в Царствии Небесном побратимы соединятся и на Страшном суде будут стоять вместе и вместе давать ответ, причем будут нести равное наказание и помилование, так как с момента побратимства становятся как бы одним человеком, любя побратима больше себя. Это выражалось, например, в том, что в момент наводнения -или пожара побратим бежал сначала спасать семью названного брата, а затем свою собственную.
Родство, свойство и побратимство сплачивали казачью общину в монолит, который и позволил нам уцелеть в эпоху геноцида.
Очень древний обычай, восходящий к дохристианским временам. Удивительно, что он. сохранился до наших дней почти без изменений таким, как его описывают античные авторы. Означал братство по духу, которое бывало крепче родства по крови. Как правило, побратимами становились люди, долгое время знающие друг друга, пережившие вместе какие-то особые невзгоды. На побратимов накладывались определенные обязанности. В древности побратим, если он был не женат, обязан был после смерти друга жениться на его вдове и т. д. Этот обычай ушел с язычеством, но вот обязанность побратима приходить на помощь всеми силами и средствами, даже без зова, и делает побратимство важнейшим обычаем наших дней. После смерти одного из побратимов другой обязан заботиться о его родителях и детях, как о своих.
Обряд братания. На рассвете двое казаков идут в степь или на курган-могилу. Становятся на колени и ждут восхода солнца. В момент, когда солнце показывается из-за горизонта, меняются нательными рубахами, целуют землю и читают трижды "Отче наш". Меняются нательными крестами. Этот обычай появился в глубокой древности, после принятия нашими предками христианства. Скифы, от которых казаки унаследовали этот обычай, смешивали кровь из надрезанных рук в чаше с вином и выпивали. Христианство запрещает обычаи, связанные с любым видом кровавой жертвы. Она заменяется обменом нательными крестами. Вино-питие заменяется совместным приходом к Св. Причастию. После обмена крестами, оборотясь к солнцу и стоя на коленях, вместе читают "Символ веры", положа друг другу руки на плечи. Затем троекратно целуются и далее идут в церковь к Исповеди и Причастию. Никаких клятв не произносят, и то, что два казака стали побратимами, для окружающих может быть тайной.
Иногда на войне, перед решающим боем происходило братание целого взвода или отделения. В таком случае казаки менялись не только крестами и рубахами, но и ладанками с родной землей.
Считалось, что в Царствии Небесном побратимы соединятся и на Страшном суде будут стоять вместе и вместе давать ответ, причем будут нести равное наказание и помилование, так как с момента побратимства становятся как бы одним человеком, любя побратима больше себя. Это выражалось, например, в том, что в момент наводнения -или пожара побратим бежал сначала спасать семью названного брата, а затем свою собственную.
Родство, свойство и побратимство сплачивали казачью общину в монолит, который и позволил нам уцелеть в эпоху геноцида.
Отношение казаков к старшим
Уважение старшего - одно из главных обычаев казаков. Отдавая дань уважения к прожитым годам, перенесённым невзгодам, казачьей доли, наступающей немочи и неспособности постоять за себя - казаки при этом всегда помнили слова священного Писания: "Перед лицом седого вставай, почитай лицо старца и бойся Бога своего - Я Господь Бог ваш".
Обычай уважения и почитания старшего по возрасту обязует младшего, прежде всего, проявлять заботу, сдержанность и готовность к оказанию помощи и требовать соблюдения некоторого этикета (при появлении старика все должны были встать - казаки при форме приложить руку к головному убору, а без формы - снять шапку и поклониться). В присутствии старшего не разрешалось сидеть, курить, разговаривать (вступать без его разрешения) и тем более - непристойно выражаться.
Считалось непристойным обгонять старика (старшего по возрасту), требовалось испросить разрешение пройти. При входе куда-либо первым пропускается старший. Неприличным считалось младшему вступать в разговоры в присутствии старшего. Старику (старшему) младший обязан уступить дорогу. Младший должен проявлять терпение и выдержку, при любых случаях не прекословить. Слова старшего являлись для младшего обязательными. При общих (совместных) мероприятиях и принятии решений обязательно испрашивалось мнение старшего. При конфликтных ситуациях, спорах, раздорах, драках слово старика (старшего) являлось решающим и требовалось немедленное его исполнение. Вообще у казаков и особенно у кубанцев уважение к старшему являлось внутренней потребностью на Кубани даже в обращении редко можно услышать - "дед", "старый" и прочее, а ласково произносится "батько", "батьки". Уважение к старшему прививалось в семье с ранних лет. Дети знали, кто из них в отношении кого старше. Особенно почиталась старшая сестра, которую до седых волос младшие братья и сестры величали няней, нянькой, так как она заменяла им занятую домашней работой мать.
Почитание родителей, крёстного и крёстной было не просто обычаем, а внутренней потребностью, заботой о них сына и дочери. Сыновний и дочерний долг перед родителями считался исполненным после того, когда будут справлены поминки сорокового дня, после ухода их в мир иной.
Крёстная мать помогала родителям готовить к будущей замужней жизни девочку-казачку, приучала её к домашнему хозяйству, рукоделию, бережливости, труду. На крёстного отца возлагалась главная обязанность по подготовке казачонка к службе, причём за военную подготовку казака спрос с крёстного отца был большим, чем с родного отца.
Авторитет отца с матерью был не просто непререкаем, а настолько почитаем, что без благословения родителей не начинали никакую работу, не принимали решения по наиболее важным делам. Характерно, что этот обычай сохранен в казачьих патриархальных семьях до сегодняшнего дня. Артист-певец с мировым именем Шахматов рассказывает, что у его 90-летнего отца 8 сынов, которые начинают свой рабочий день с получения родительского благословения.
Непочитание отца с матерью считались за большой грех. Без согласия родителей и родни, как правило, не решались вопросы создания семьи: родители принимали самое непосредственное участие в её создании. Развод у казаков в прошлом являлся редчайшим явлением.
В обращении с родителями и вообще со старшими соблюдались сдержанность, вежливость и уважительность. На Кубани обращались к отцу, матери только на "Вы" - "Вы, мама", "Вы, тату".
Старшинство являлось жизненным укладом казачьей семьи и естественной необходимостью повседневного быта, что скрепляло семейные и родственные узы и помогало в формировании характера, которого требовали условия казачьей жизни.
Уважение старшего - одно из главных обычаев казаков. Отдавая дань уважения к прожитым годам, перенесённым невзгодам, казачьей доли, наступающей немочи и неспособности постоять за себя - казаки при этом всегда помнили слова священного Писания: "Перед лицом седого вставай, почитай лицо старца и бойся Бога своего - Я Господь Бог ваш".
Обычай уважения и почитания старшего по возрасту обязует младшего, прежде всего, проявлять заботу, сдержанность и готовность к оказанию помощи и требовать соблюдения некоторого этикета (при появлении старика все должны были встать - казаки при форме приложить руку к головному убору, а без формы - снять шапку и поклониться). В присутствии старшего не разрешалось сидеть, курить, разговаривать (вступать без его разрешения) и тем более - непристойно выражаться.
Считалось непристойным обгонять старика (старшего по возрасту), требовалось испросить разрешение пройти. При входе куда-либо первым пропускается старший. Неприличным считалось младшему вступать в разговоры в присутствии старшего. Старику (старшему) младший обязан уступить дорогу. Младший должен проявлять терпение и выдержку, при любых случаях не прекословить. Слова старшего являлись для младшего обязательными. При общих (совместных) мероприятиях и принятии решений обязательно испрашивалось мнение старшего. При конфликтных ситуациях, спорах, раздорах, драках слово старика (старшего) являлось решающим и требовалось немедленное его исполнение. Вообще у казаков и особенно у кубанцев уважение к старшему являлось внутренней потребностью на Кубани даже в обращении редко можно услышать - "дед", "старый" и прочее, а ласково произносится "батько", "батьки". Уважение к старшему прививалось в семье с ранних лет. Дети знали, кто из них в отношении кого старше. Особенно почиталась старшая сестра, которую до седых волос младшие братья и сестры величали няней, нянькой, так как она заменяла им занятую домашней работой мать.
Почитание родителей, крёстного и крёстной было не просто обычаем, а внутренней потребностью, заботой о них сына и дочери. Сыновний и дочерний долг перед родителями считался исполненным после того, когда будут справлены поминки сорокового дня, после ухода их в мир иной.
Крёстная мать помогала родителям готовить к будущей замужней жизни девочку-казачку, приучала её к домашнему хозяйству, рукоделию, бережливости, труду. На крёстного отца возлагалась главная обязанность по подготовке казачонка к службе, причём за военную подготовку казака спрос с крёстного отца был большим, чем с родного отца.
Авторитет отца с матерью был не просто непререкаем, а настолько почитаем, что без благословения родителей не начинали никакую работу, не принимали решения по наиболее важным делам. Характерно, что этот обычай сохранен в казачьих патриархальных семьях до сегодняшнего дня. Артист-певец с мировым именем Шахматов рассказывает, что у его 90-летнего отца 8 сынов, которые начинают свой рабочий день с получения родительского благословения.
Непочитание отца с матерью считались за большой грех. Без согласия родителей и родни, как правило, не решались вопросы создания семьи: родители принимали самое непосредственное участие в её создании. Развод у казаков в прошлом являлся редчайшим явлением.
В обращении с родителями и вообще со старшими соблюдались сдержанность, вежливость и уважительность. На Кубани обращались к отцу, матери только на "Вы" - "Вы, мама", "Вы, тату".
Старшинство являлось жизненным укладом казачьей семьи и естественной необходимостью повседневного быта, что скрепляло семейные и родственные узы и помогало в формировании характера, которого требовали условия казачьей жизни.
Отношение казаков к женщине
Уважительное отношение к женщине - матери, жене, сестре обуславливало понятие чести казачки, честь дочери, сестры, жены - по чести и поведению женщины мерилось достоинство мужчины.
В семейном быту взаимоотношения между мужем и женой определялось согласно христианского учения (священного писания). "Не муж для жены, а жена для мужа". "Да убоится жена мужа". При этом придерживались вековых устоев - мужчина не должен вмешиваться в женские дела, женщина - в мужские. Обязанности были строго регламентированы самой жизнью. Кто и что в семье должен делать - четко разделено. Считалось за позор, если мужчина занимался женскими делами. Строго придерживались правила: никто не имеет права вмешиваться в семейные дела.
Кто бы ни была женщина, к ней надо было относиться уважительно и защищать ее - ибо женщина - будущее твоего народа. Характерный пример защиты женщины описан в повести казачьего писателя Гария Немченко:
"В 1914 году, утром по станице Отрадной проскакал казак с красным флагом, оповещая войну. К вечеру Хоперский полк уже двигался в походной колонне к месту сбора. Вместе с полком, естественно, ехали провожающие - старики и женщины. Одна из женщин управляла лошадью, запряженную в бричку, и проехала одной стороной колес по помещичьему полю. Один из офицеров, известный на весь полк по фамилии Эрдели, подъехал к женщине и хлестнул ее за это плетью. Из колонны выехал казак и срубил его."
Такие были казаки, так свято чтили свои обычаи. Обычай не допускал, чтобы женщина присутствовала на сборе (круге) даже для разрешения вопросов ее личного характера. За нее с ходатайством выступал или представлял прошение или жалобу отец, старший брат, крестный или атаман.
В казачьем обществе женщины пользовались таким почитанием и уважением, что в наделении её правами мужчины не было необходимости. Практически в прошлом ведение домашнего хозяйства лежало на матери-казачке. Казак большую часть жизни проводил на службе, в боях, походах, на кордоне и пребывание его в семье, станице было кратковременным. Однако, главенствующая роль как в семье, так и в казачьем обществе принадлежало мужчине, на котором лежала главная обязанность материального обеспечения семьи и поддержания в семье строгого порядка казачьего быта. Слово хозяина семьи было непререкаемо для всех его членов и примером в этом являлась
Уважительное отношение к женщине - матери, жене, сестре обуславливало понятие чести казачки, честь дочери, сестры, жены - по чести и поведению женщины мерилось достоинство мужчины.
В семейном быту взаимоотношения между мужем и женой определялось согласно христианского учения (священного писания). "Не муж для жены, а жена для мужа". "Да убоится жена мужа". При этом придерживались вековых устоев - мужчина не должен вмешиваться в женские дела, женщина - в мужские. Обязанности были строго регламентированы самой жизнью. Кто и что в семье должен делать - четко разделено. Считалось за позор, если мужчина занимался женскими делами. Строго придерживались правила: никто не имеет права вмешиваться в семейные дела.
Кто бы ни была женщина, к ней надо было относиться уважительно и защищать ее - ибо женщина - будущее твоего народа. Характерный пример защиты женщины описан в повести казачьего писателя Гария Немченко:
"В 1914 году, утром по станице Отрадной проскакал казак с красным флагом, оповещая войну. К вечеру Хоперский полк уже двигался в походной колонне к месту сбора. Вместе с полком, естественно, ехали провожающие - старики и женщины. Одна из женщин управляла лошадью, запряженную в бричку, и проехала одной стороной колес по помещичьему полю. Один из офицеров, известный на весь полк по фамилии Эрдели, подъехал к женщине и хлестнул ее за это плетью. Из колонны выехал казак и срубил его."
Такие были казаки, так свято чтили свои обычаи. Обычай не допускал, чтобы женщина присутствовала на сборе (круге) даже для разрешения вопросов ее личного характера. За нее с ходатайством выступал или представлял прошение или жалобу отец, старший брат, крестный или атаман.
В казачьем обществе женщины пользовались таким почитанием и уважением, что в наделении её правами мужчины не было необходимости. Практически в прошлом ведение домашнего хозяйства лежало на матери-казачке. Казак большую часть жизни проводил на службе, в боях, походах, на кордоне и пребывание его в семье, станице было кратковременным. Однако, главенствующая роль как в семье, так и в казачьем обществе принадлежало мужчине, на котором лежала главная обязанность материального обеспечения семьи и поддержания в семье строгого порядка казачьего быта. Слово хозяина семьи было непререкаемо для всех его членов и примером в этом являлась
